Самолет приземлился на ровную горячую, как сковорода, глиняную площадку. Заглянув в лицо пустыни, я долго не мог прийти в себя. Знакомая с детства по картинам и книгам, ставшаяв воображении почти одушевленной, она теперь держала меня в своих далеко не ласковых объятиях.

Захватывающая дух жара, взбитая ветром пыль, полинявшее небо, верблюд с равнодушной мордой — все это картины пустыни. На минуту показалось, что нет на земле ни больших городов, ни лесов, ни могучих рек и бездонных озер, а есть только горячий ветер и барханы.

Пожив в Каракумах в течение недели, вдруг делаешь открытие: пустыня не так уж безжизненна. Удивительно то, что открываешь это ночью. Прохладная ночь пустыни полна звуков. Легкий топот — это стадо джейранов, которое спугнули волки. Стрекочет в ночи какой-то родственник кузнечика. Слышишь, как пискнула птица.

Жизнь в пустыне приспособилась и к песку, и к жаре, и к безводью. Там же, где есть вода, жизнь расцветает пышной зеленью оазисов. (150)

По В. Пескову.